Освобожденный любовник - Страница 80

— Как так?

Когда он не ответил, ей подсказала интуиция.

— Дай догадаюсь, женитьба?

— Фактически — женитьбы.

Джейн поморщилась. Хотя его будущее ничего не значило в масштабе ее жизни, но мысль о том, что он станет мужем какой-то женщины, каких-то женщин, заставила ее желудок сжаться.

— Хм… и сколько у тебя будет жен?

— Я не хочу об этом говорить, окей?

— Окей.

Минут через десять, старичок в форме английского дворецкого вкатил в комнату тележку, заставленную едой. Обильное угощение словно сошло с меню ресторана «Четыре времени года»: бельгийские вафли с клубникой, круассаны, омлет, горячий шоколад, свежие фрукты.

Само его появление было очень эффектным.

Желудок Джейн заурчал, и, прежде чем она поняла, что делает, она накинулась на тарелки так, будто голодала неделями. В середине второго блюда, практически переходя к горячему шоколаду, она застыла с вилкой у рта. Боже, что Ви подумает о ней? Она объедалась как…

— Мне нравится, — сказал он.

— Правда? Ты на самом деле одобряешь, что я накинулась на еду, как голодный студент?

Он кивнул, его глаза светились.

— Мне нравится, как ты ешь. Приводит меня в восторг. Я хочу, чтобы ты продолжала в том же духе, пока не наешься и не заснешь в своем кресле.

Попав в плен его алмазных глаз, она сказала:

— А… и что тогда произойдет?

— Не разбудив, я перенесу тебя, на эту кровать, и буду охранять с кинжалом в руке.

Отлично, подобные вещи, в духе пещерного человека, не должны быть столь привлекательными. В конце концов, она могла позаботиться о себе. Но Боже, мысль о том, что кто-то будет ее охранять, была… очень приятна.

— Доедай, — сказал он, указав на тарелку. — Я налью тебе еще порцию горячего шоколада.

Черт ее подери, но она выполнила все им сказанное.

Она откинулась на спинку кресла, с чашкой горячего шоколада в руках, и впала в блаженное состояние.

Без особой на то причины, она сказала:

— Я знаю, что такое наследственность. Мой отец был хирургом.

— Он, должно быть, гордится тобой. Ты великолепна.

Джейн опустила подбородок вниз.

— Я думаю, он нашел бы мои достижения удовлетворительными. В особенности, учитывая, что я окончила Колумбийский университет.

— Нашел бы?

— Мои родители умерли, — она добавила, потому что ей показалось, что она должна была это сказать: — небольшая авиакатастрофа около десяти лет назад. Они летели на медицинскую конференцию.

— Черт… Я сожалею. Тебе их не хватает?

— Это прозвучит плохо… но не совсем. Для меня они были незнакомцами, с кем мне приходилось вместе жить, в то время, пока я не была в школе. Но я всегда буду скучать по моей сестре.

— Боже. Она тоже умерла?

— Недиагностированный врожденный порок сердца. Ушла скоропостижно, за одну ночь. Мой отец всегда думал, что я пошла в медицину, потому что это он вдохновил меня, но на самом деле — я сделала это из-за того, что боготворила Ханну. И до сих пор боготворю.

Она отхлебнула из кружки.

— Во всяком случае, отец всегда думал, что медицина это самое разумное, самое эффективное объяснение и причина моего существования. Я помню, как он смотрел на меня, когда мне было пятнадцать, и говорил, что мне повезло что мне повезло родиться умной.

— Он знал, что ты сможешь изменить мир к лучшему.

— Дело не в этом. Он сказал, что, судя по моей внешности, я вряд ли удачно выйду замуж. — Ви резко выдохнул, и она улыбнулась. — Отец придерживался викторианского представления о жизни, семидесятых-восьмидесятых годов. Возможно, влияние английского прошлого, черт его знает. Но он думал, что женщины должны быть замужем и заботиться о большом доме.

— Не подходящее напутствие для молодой девушки.

— Он бы назвал это честностью. Он верил в честность. Всегда говорил, что Ханна красивее. Конечно, он считал, что она была ветреной. — Боже, почему, черт возьми, она рассказывает об этом? — В любом случае, родители были проблемой.

— Да. Я понимаю. Отлично, черт побери, понимаю.

Когда они оба притихли, у нее возникло чувство, будто он тоже пролистывает семейный альбом у себя голове.

Через некоторое время, он кивнул в сторону телевизора с плоским экраном, что висел на стене.

— Хочешь посмотреть фильм?

Она покрутилась в кресле и улыбнулась.

— Боже, да. Я не помню, когда в последний раз делала это. Что у тебя есть?

— Я провел кабельное, поэтому есть все.

Не раздумывая, он кивнул на подушки рядом с собой.

— Почему бы тебе не сесть здесь? Ты реально не сможешь ничего увидеть со своего места.

Блин. Она хотела быть рядом с ним. Она хотела быть… близко.

Даже не смотря на то, что ее мозг свело судорогой от сложившейся ситуации, она подошла к кровати и села рядом с ним, скрестив руки на груди, а ноги в лодыжках. Господи, она нервничала, как будто была на первом свидании. Бабочки в животе. Потные ладони.

Привет-привет, надпочечники.

— Ну, что бы ты хотел посмотреть? — спросила она, когда он взял в руку пульт, на котором было такое множество кнопок, что им можно было запустить космический шаттл.

— Сегодня моя душа требует чего-нибудь скучного.

— Серьезно? Почему?

Его алмазный взгляд прошелся по ней, веки опущены так низко, что невозможно было прочитать выражение его глаз.

— О, без причин. У тебя усталый вид, вот и все.

***

На Другой Стороне, Кормия сидела на кровати. Ожидая. Снова.

Она развернула ладони на коленях. Сжала их. Жаль, что у нее в руках не было книги, чтобы отвлечься. Так она сидела молча, на секунду задумавшись, каково это, иметь собственную книгу? Может быть, она написала бы свое имя на обложке, так, чтобы все знали кому принадлежит эта книга… Да, ей бы этого хотелось. Кормия. Или еще лучше: Книга Кормии.