Освобожденный любовник - Страница 100

100

— Рано. Тащите его в лагерь. — Бладлеттер отвернулся. — И приведите кузнеца. Наш долг — предупредить остальных о злой природе сего мужчины.

Ви отчаянно сопротивлялся, когда другой солдат подхватил его за ноги, и его, как тушу, понесли в пещеру.

— За перегородку, — приказал Бладлеттер кузнецу. — Мы должны сделать это перед разрисованной скалой.

Мужчина побелел, и все же перенес свой лоток из древесины за перегородку. Тем временем Ви уложили на спину, каждую его конечность и бедра, удерживали по солдату.

Бладлеттер встал над Ви, с его рук стекала кровь.

— Отметь его.

Кузнец поднял голову.

— Каким образом, великий?

Бладлеттер произнес предостережения на Древнем Языке, а солдаты удерживали Ви, пока татуировки наносили на висок, бедра и чресла. Он вырывался все время, но чернила уже въелись в кожу, делая рисунки вечными. Когда все закончилось, он был полностью истощен, более обессилевшим, чем после превращения.

— На руке. Сделайте также и на руке, — кузнец начал качать головой. — Ты сделаешь это, или мне придется достать нового кузнеца для лагеря, ведь ты будешь мертв.

Кузнец трясся с головы до пят, но старался не прикасаться к коже Ви так, чтобы клеймление прошло без происшествий.

Когда все кончилось, Бладлеттер уставился на Ви.

— Сдается мне, есть одно чрезвычайно важное дело. Раздвиньте широко его ноги. Я должен сделать расе одолжение и удостовериться, что он никогда не произведет потомство.

Глаза Ви вылезли из орбит, когда его лодыжки и бедра развели в стороны. Его отец снова вынул кинжал из-за ремня, но потом помедлил.

— Нет, нужно кое-что еще.

Вишес закричал, ощутив металлические зажимы на нежнейшей кожице. Последовала невыносимая, пронзительная боль и затем…

— Господи Боже, — выдохнула Джейн.

Встряхнувшись, Ви вернулся к реальности. Задался вопросом, насколько много им было произнесено вслух, и по ужасу на ее лице, решил, что рассказал почти все.

Он наблюдал отражение света свечи в ее глазах.

— Они не смогли закончить.

— Явно не из чувства сострадания? — предположила она тихим голосом.

Он покачал головой, поднимая руку в перчатке.

— Хотя я был на грани обморока, все мое тело вспыхнуло. Солдаты, удерживающие меня, умерли на месте. Как и кузнец — он использовал металлический инструмент, который провел энергию прямо в него.

Она крепко зажмурилась.

— Что случилось потом?

— Я перевернулся, меня вырвало, а потом потащил себя к выходу. Весь лагерь наблюдал за моим уходом в молчании. Даже отец не встал на моем пути, не сказал ни слова. — Ви обхватил себя, вспоминая ошеломляющую боль. — Э… настил пещеры был покрыт рыхлой, рассыпчатой грязью с различными минералами — там определенно была соль. Раны зажили, поэтому я не истек кровью, но из-за соли остались шрамы.

— Я… так сожалею, — она подняла руку, будто хотела дотронуться до него, но потом опустила ее. — Чудо, что ты вообще выжил.

— Я едва пережил первую ночь. Было так холодно. Пришлось использовать ветки, с их помощью я ушел так далеко, как только смог, не имея четкого направления. Но, в конце концов, я рухнул. Несмотря на желание идти дальше, тело не слушалось. Я потерял много крови, а боль изнуряла. Гражданские, из моей расы, нашли меня перед рассветом. Они приютили меня, но всего на один день. Эти предупреждения… — он постучал пальцем по виску. — Предупреждения на лице и теле сделали свое дело. Сделали из меня отщепенца, которого все боялись. Я ушел с первыми сумерками. Слонялся годами в одиночестве, укрывался в тени, подальше от людских глаз. Какое-то время я питался от людей, но их кровь не насыщала меня. Спустя век я оказался в Италии, работал головорезом на купца, торговавшего с людьми. В Венеции было достаточно шлюх моего вида, которые позволяли от себя питаться, я использовал их.

— Так одиноко. — Джейн коснулась рукой своей шеи. — Должно быть, тебе было так одиноко.

— Едва ли. Я не хотел быть ни с кем. Проработал на купца около десяти лет, потом однажды ночью, в Риме, я наткнулся на лессера, убивающего вампиршу. Я уничтожил ублюдка, но не потому, что заботился о женщине. Дело в… понимаешь, дело было в ее сыне. Он наблюдал за этим из темной улицы, спрятавшись за повозкой. Он был как… черт, определенно претрансом, к тому же очень молодым. На самом деле, я сначала увидел его, лишь потом — само действо. Я подумал о своей собственной матери, ну, о сложившемся о ней образе, и решил, что… ни за что на свете этот мальчик не будет наблюдать за смертью женщины, породившей его.

— Мать выжила?

Он вздрогнул.

— Она умерла к тому времени, как я подоспел. Истекла кровью из раны на горле. Но клянусь, лессера я порвал. Я вернулся к купцу, для которого убивал, и он свел меня с ребятами, которые взяли мальчика к себе, — он коротко рассмеялся. — Мать оказалась падшей Избранной, а претранс? Ну, он стал отцом моего брата Тормента. Мир тесен, не так ли?

— Стало известно, что я спас ребенка воинской крови, и меня разыскал мой брат Дариус, и представил Рофу. Ди… у нас была некая связь, и он, возможно, был единственным, кто мог до меня достучаться. Когда я встретил Рофа, он не был королем, и значит, был также не заинтересован в оковах, как и я. На этом основе мы и поладили. В конце концов, меня приняли в Братство. И… ну дальше, ты все знаешь.

В последовавшем молчании он мог только догадываться о чем она думала, и мысль о ее возможной жалости побуждала его сделать что-нибудь, доказывающее его силу.

100